«Не успокоюсь, пока не увижу обожженные кирпичи Кремля»: десантник Кочевенко о том, как россия проигрывает (видео)

Это интервью мы записываем в тихой и безопасной Полтаве, когда весенняя погода только что пришла сюда в этом году. Рядом с рацией, лежащей на столе, наш герой ставит чашку с чаем, а вокруг мирный город: молодежь тусуется у театра Гоголя, мамы гуляют с детьми, разгоняющими традиционных для этой площади голубей.

На парковке возле кофейни – автомобили уже в основном с харьковскими номерами. На них приехали украинцы, спасшиеся из-под обстрелов и нашедшие свое убежище на малой родине Котляревского и Гоголя.

 

На момент подготовки этого интервью, Полтава – центр единой области на Левобережье и во всей центральной Украине, где с начала войны не произошло ни одного разрушения гражданских объектов в результате российской агрессии. Возможно, тем более констрастно Полтава выглядит для нашего героя, за последний месяц неоднократно побывавшего в действительно «горячих точках».

Он — офицер 95-й штурмовой бригады Юрий Кочевенко. Еще в первые часы судьбоносного 24 февраля Юрий на своей фейсбук-странице опубликовал короткое видео, в котором призвал украинцев не бояться и пообещал, что «мы отобьёмся». И оказался прав.

Сегодня он как резервист взял в руки оружие. А в мирной жизни возглавляет Международный центр по противодействию русской пропаганде. Поэтому наш разговор вышел не только о войне с танками и артиллерией, но прежде всего о войне правды с фейками, справедливости с цинизмом, войне духа за свободу.

«Самое страшное позади, самое тяжелое — впереди»

 

— На днях как раз прошел месяц с начала вторжения и многие вспоминали, как для них началась война. Как все это началось для Вас?

— Этот день начался с того, что я проснулся в три ночи, спросил своего друга «Что, уже началось?». Он говорит «нет, можешь еще поспать» и ушел на пост. Но я оделся и часок спал уже одетым. А потом где-то в 4:30 через рацию услышал команду «Воздух» и понял, что уже началось.

Это не было для нас каким-то сюрпризом, мы ждали, мы готовились к этому, но определенная тревога была, потому что мы точно не знали, чего нам ждать. Насколько массовым и опасным будет этот удар. Но каждый был на своем месте, результат вы знаете.

Почему-то счел нужным, в те первые часы, записать короткое видео и обратиться через фейсбук к друзьям, к родным и попросил всех не бояться, верить в Вооруженные Силы, и заверил, что мы отобьёмся.

— Сейчас эта безоговорочная вера иногда со многими может играть в злую шутку. Кое-кто после первых двух недель подумал, что уже все – победа в кармане. Вы в одном из своих видео сказали, что эта война – надолго. Почему Вы так думаете?

— Знаете, я хотел бы ошибиться, но я считаю, нужно быть честным прежде всего с самим с собой. Враг мощный, враг опасен, и для него нет обратного пути. Он не может выйти из этой войны, будто «ну, не удалось, давайте вернемся к status quo и попробуем как-нибудь позже». Они открыто говорят, что для них даже не поражение, а любое соглашение, которое они подпишут с руководством нашего государства, будет означать начало конца для России.

Поэтому я считаю, что они пойдут до конца. Не надосамоуспокаиваться и обманывать себя – ресурсов у них достаточно. Тем более что история нас учит: авторитарные режимы умеют мобилизоваться и умеют выжимать из своей страны последнюю каплю пота и крови. И то внутреннее закручивание гаек, которое происходит сейчас в России, ее фактическое превращение в Северную Корею (только гораздо больших размеров и со значительно большим населением), говорит о том, что они готовятся к длительной войне. И мы должны быть готовы.

Я совершенно верю в нашу победу. Но эта война не будет просто соревнованием в количестве уничтоженной техники или уничтожении личного состава. Эта война – проверка нашей стойкости, нашей выносливости и готовности к самопожертвованию. И если мы эту проверку пройдем – мы победим.

 

– Вы говорили, что самое старшое уже позади, а самое тяжелое – еще впереди. Что вы имеете в виду?

– Потому что самое страшное – это неизвестность. И этот первый шок, первый страх – это было самое опасное, враг рассчитывал на этот испуг. Сейчас я вижу, что страна, нация, перестроилась на военный режим и перестала бояться.

Нам ещё предстоят тяжелые испытания и, к сожалению, большие потери. Но мы уже не будем напуганы. Это ведь террористическая тактика ведения войны: когда применение бомб, ракет не имеют военных целей. Они поступают так, чтобы создать максимальный информационно-психологический эффект от своих атак. Чтобы возникли эти мысли, «скорее бы оно закончилось». И из-за такого ужаса они пытаются создать общественное давление на наше высшее военно-политическое руководство, чтобы принудить его к тем условиям, которые они будут считать своей победой.

Я считаю, что мы не должны идти на это. Я думаю, что им это не удастся, и то, что я вижу, дает мне веру, что нация уже не испугается. Поэтому да, самое страшное уже позади. Но впереди еще много непростого.

 

Это такой объективно-оптимистический-реализм. Будет тяжело. Но в финале… Как девушка пела: «Netflix, можешь писать сценарий к фильму, но простите за спойлер — в финале мы свободны» . И я верю, что какими бы сложными не были испытания, в финале будет победа и наша свобода.

 

«Путин спешил нас уничтожить, потому что мы становились сильнее»

— Мы видим эти преступления, которые они совершают, но, как Вы сами говорите: враг не достигает цели, украинцы наоборот все больше объединяются. Агрессор это уже понимает или рано или поздно поймет. Что от него ждать после этого?

– Рядом с военной операцией продолжается невероятно масштабная информационная операция. Она должна создать панические настроения. Мы уже сейчас видим определенные элементы: когда якобы с проукраинских позиций раздаются призывы панического характера типа «спасите тех, помогите этим, президент Зеленский должен сделать то, и то, и немедленно». Или какие-то жалостливые нотки типа «ой, наши мальчики, бедные, в окопах…». Это все работает на создание общественного эффекта ужаса, усталости от войны.

С другой стороны они пытаются активизировать какую-то – как они считают – пророссийски настроенную часть общества к активным действиям в интересах агрессорах.

И то и другое им удается очень плохо. Российская пропаганда начала проигрывать в Украине, проигрывать довольно ощутимо. Если сравнивать ситуацию с 2014 годом – мы существенно продвинулись. Мы, возможно, не смогли информационно отвоевать население на оккупированных территориях, потому что там был создан информационный вакуум, создаваемый сейчас по всей России. Но в Украине, Европе – они начали активно проигрывать и мы видим результат.

2014 год не повторился. Никакого митинга, какой-либо акции в поддержку россии мы не увидели даже на оккупированных россией территориях. В Херсоне четыре калеки вышло – это наоборот им в минус сыграло, это смешно было.

 

Зато мы увидели единство украинского общества. Его устойчивость в том числе к массированным фейковым атакам и другим мерам информационных манипуляций. Это значит, что эти восемь лет не зря прошли. Мы стали сильнее, стали более устойчивыми.

И у меня возникает такое мнение: когда Путин перед началом войны говорил, что Украина собирается отвоевать Крым – он действительно в это верил. Потому что, возможно, отдавая себе отчет, что мы из года в год становимся сильнее — он спешил нас уничтожить. Он понимал: скоро мы станем настолько сильными, что действительно сможем вернуть себе и Крым, и оккупированные территории нашего востока. И я считаю, что мы уже достаточно для этого сильны. Просто нужно выдержать это испытание сейчас.

– Как так случилось, что мы их переиграли? И главное – что нужно сделать, чтобы маятник не склонился в другую сторону? Мы уже видим определенные процессы, в том числе за рубежом: очеловечивание россиян, воспроизведение каких-то культурных контактов с ними. Что нужно делать и государству, и обществу, чтобы все не откатилось вспять?

– Сейчас такой момент, который нужно запомнить. Такие моменты возникают только в периоды критической национальной опасности – абсолютное единство общества и государства. Это отличный опыт, который хочется запомнить и продолжить и после войны.

Хотя в нормальном демократическом обществе это невозможно: мы все равно вернемся к, мягко говоря, дискуссиям. Но я надеюсь, что после войны уже никто никого не будет обвинять в измене. Вот это слово уйдет. Да, мы будем в дальнейшем дискутировать, но уровень общего уважения будет уже иным. Даже если каждый из нас как-то по-разному будет видеть будущее этого государства — мы будем точно хотеть, чтобы это государство существовало.

Три кита нашей стойкости

Почему русская пропаганда начала проигрывать? Потому что Россия – это огромный ресурс, административный и финансовый. Россия вкладывает в пропаганду много денег, но на этом все кончается. В то же время мы должны делать то, чего россия делать не может. Я это называю «три кита нашей информационной устойчивости» — это активное взаимодействие общества, государства и СМИ ради единственной цели.

В Украине уже существует достаточно развитое – возможно, уже развитое даже лучше, чем в некоторых европейских государствах – гражданское общество . Оно объединено, возможно, у кого-то отличаются виды деятельности, но цель у всех общая и осознание ценностей Украины — общее. Сейчас это очень ярко увидели.

Активное взаимодействие государства, общества и СМИ сейчас создало тот же синергетический эффект для наших успешных действий в информационном пространстве. Для того чтобы мы были креативнее, интереснее, чтобы имели больший спектр каналов коммуникаций, активнее взаимодействовали и слышали друг друга.

Россия себе этого позволить не может. Потому что любое проявление, любой росток гражданского общества в России сразу будет направлен против путинского режима. Поэтому сейчас там она вообще уничтожена, выжжена. И в этом наша сила и слабость.

Второй элемент – это медиаграмотность. Украинцы стали лучше понимать, что такое фейк, как критически воспринимать информацию, каким каналам коммуникации следует доверять, каким нет. И это сделало в целом нас более устойчивыми. Для России это тоже катастрофа: они не способны развивать медаграмотность собственного населения, потому что тогда это население перестанет верить их пропаганде. Следовательно, им нужно держать их в максимально безграмотном состоянии.

И единственное, на чем они в таких условиях могут содержать свою аудиторию – это создание информационного вакуума, уничтожение других каналов коммуникации. Это то, что они сейчас делают.

Такая ситуация не может быть воспринята человеком даже с малейшим уровнем образованности, но для большинства русского населения – пойдёт. Поэтому когда мы смеемся над некоторыми русскими фейками – нам нужно не забывать, что это смешно для нас. А там это нормально, потребляют.

А третий элемент – это наше международное сотрудничество. Несмотря на то, что мы на острие атаки и Киев сейчас превратился в центр гравитации всех, кто понимает имперскую угрозу россии – мы не единственные, кто уже подвержен российской агрессии и кто может стать следующим. Это шанс создать единый фронт от Балтийского до Каспийского моря.

 

И это то, что никогда не сможет сделать россия. Ведь россия никогда не могла создать нормальных союзнических отношений.

И сочетание этих трех элементов дали такой результат, когда в критический момент российская пропаганда в Украине оказалась совершенно бессильной. И это не малой верой определило провал первоочередного плана нашей оккупации.

Теперь они «окапываются». Осознавая абсолютную критичность этой войны для них – ведь на кону стоит вопрос самого существования россии – они будут воевать совершенно по-другому. И, к сожалению, это прежде всего почувствуют те украинцы, которые оказались на захваченных территориях. Потому что россияне прекратят изображать из себя освободителей. Это будет оккупация в ее худших проявлениях, потому что у врага нет ни морали, ни жалости, ни никаких человеческих ценностей.

Вооруженные Силы Украины стали только крепче. Врагу не удалось нанести ни одного существенного поражения ни одному значительному украинскому подразделению. А именно разбить украинскую армию было ключевой целью в первые дни войны. Однако они ее не только не достигли, они ещё и сами огребли. В то же время мы успели и мобилизоваться, и резервистами пополниться, и успешно и эффективно действовать.

И какие бы новости вы не слышали, какие бы чувства у вас не возникали от этих новостей – просто работаем. Считаешь, что что-то идет не так – делай что должен. Что-то тебе очень нравится – восприми эту информацию и дальше делай, что должен. Остальные эмоции – после победы.

— Собственно о победе. Что для вас будет означать победа? Это возвращение Донбасса, это сожжение Кремля, это возвращение Кубани? Что лично для вас станет победой?

— Каким бы мирным соглашением не закончился этот этап войны, пока жив — не успокоюсь, пока не буду пинать кирпичи уничтоженного Кремля. И на каждом из этих кирпичей напишу имя своего погибшего товарища. Это будет за них.

Общался Андрей Качор, фото Станислава Пантелея